ДЭВИД

Боуи был удивительным койотом. Хотя, возможно, он был настолько же обычным, насколько снежный человек способен затеряться в снегу среди человеков. Кто его знает, какие они, эти койоты. Но уж неординарным Боуи был – это точно. Редко какая собака откажется от пива. Только запах учует и уже её не отогнать – кружит как муха. Дэвид не любил пиво. Дэвиду на пиво было всё равно. Хитрая лисица Боуи родом из Мексики и, хотя к кактусам особой страсти не питал, от доброго напаса не отказывался. Дэвид не унижался ради еды и не гонялся за фризби, пущенной рукой Никифора. Единственное, что могло заставить Боуи скулить – запах драпа. При этом койот знал своё место и умел держать себя в лапах. Когда дури оказывалось не достаточно, её курили через бульбулятор. Дэвид понимал и крепился. Но если трава забивалась в косяк – это был хороший знак. Это означало то, что добрый хозяин, наконец, вспомнил про верного пса. Боуи, счастливо улыбаясь, замыкал кружок планокуров, ожидая своей очереди.

Так как койот курил достаточно редко, он так и не научился затягиваться самостоятельно. Чтобы поймать кайф, как и в первый раз, когда Джо в шутку накурил друга, Боуи подставлял пасть под смачный «паровоз». Размутившись и, как следует, чихнув, животное внимательно следило за орбитой косяка, чтобы с удовольствием чихнуть ещё раз. Накурившись, Дэвид становился социальным. Он ложился на спину, давал себя чесать, раскрывая в общении с Никифором тонкости взаимопонимания между людьми и койотами.

Однажды Боуи и Никифор повстречали в парке Чебура. Чебур гулял не один – с ним околачивался Швепс. Боуи Швепса видел впервые, но запах шмали, заколоченной в штакет, который тот достал из кармана, развеял неловкость и условности. Найдя укромный уголок, наркоманы присели в кружок. Драпа было мало, драп был не фонтан, но чересчур перевозбуждённый Боуи отказывался вникать в подробности. Когда косяк миновал койота, тот не растерялся – такое бывало. Случалось, какой-нибудь планокур забывал про Боуи или попросту был не в курсе, а следующий планокур хотел сначала как следует затянуться, перед тем как ублажить Дэвида. Пёс в таких случаях перемещался по ходу движения штакета, занимая более выгодную позицию. Так он поступил и на этот раз, но вкусно пахнущий косяк снова миновал животное. Пока следующий растаман затягивался, а это был не кто иной, как Никифор, Боуи снова поменял свою дислокацию, положив при этом лапу хозяину на колено, намекая, мол: «Вот он я, Джо! Не забудь за своего преданного друга!» Но косяк вновь миновал лёгкие Дэвида. Остаток травы наркоманы скурили, пуская друг другу «паровозы», и каждый раз рядом с лицом принимающего дым оказывалась мордочка Дэвида. До момента, когда остатки папиросы были растоптаны в пыли, Боуи надеялся, а после, потеряв веру в человечество, сбежал. Конечно, вскоре он вернулся, но больше никогда никого не пускал в свой чёрно-белый внутренний мир.

Источник: