Роза и Вера

В Киеве во времена красного террора широкую известность получили работники ЧК Роза Шварц и её подруга Вера.
В ЧК Роза попала после доноса на своего клиента, которого обслуживала, так как была проституткой.
Они застрелили несколько сотен человек. Это были настоящие женщины-палачи, так как получали удовольствие не только от убийств, но и от истязаний своих жертв. Дамам нужны были острые ощущения, поэтому они выжигали своим жертвам глаза папиросами, забивали под ногти гвозди, отпиливали пальцы. И лишь после этого убивали обречённых.

Бывший следователь киевского ЧК Михаил Богеросов вспоминал на страницах своей книги, вышедшей в 1925 году в Праге:

"Чекисты производили обыски и аресты, неприкрыто грабя население. Служба превратилась в непрерывный кутёж, сопровождаемый изнасилованиями женщин и истязаниями арестованных. В Киеве порядок новой власти обеспечивал товарищ Латов. Прежде всего советская власть провозгласила своей целью, как они выражались, идею искоренения русского национализма. С памятника Богдану Хмельницкому коммунары сбили историческую надпись, в которой упоминался московский православный царь и Великая и единая Россия"
ЧК открыла свою деятельность убийством 68-ми видных деятелей российской культуры и науки, причём все они были расстреляны даже без обвинительного приговора, в порядке красного террора, именно как русские националисты.
В помещении киевской ГубЧК на Елизаветинской улице рядом с хранилищем реквизированных ценностей чекисты организовали коммунистический клуб - ресторан с развлечениями - особую коммуну, где все перероднились и переболели венерическими болезнями. В этом древнем городе - матери городов русских - существовало около сотни "чрезвычаек", наиболее страшные - три: на Екатерининской улице, на Институтской и на Садовой. Каждая имела свой собственный штат сотрудников, точнее, палачей.
Особой жестокостью отличались "товарищ Вера" и её соплеменница Роза Шварц. В одном из подвалов был устроен "чекистский театр" с расставленными креслами для зрителей и сценой. Роза Шварц лично убила на этой кровавой сцене несколько сот человек, которых по очереди втискивали в деревянный ящик с отверстиями для головы, и в этот ящик стреляли как в тире.

Учёный с мировым именем Стоддард приводит драматический пример ролей, сыгранных в таком театре, когда известный на международном уровне ученый-филолог профессор Киевского университета Тимофей Флоринский предстал перед Революционным трибуналом и был спонтанно застрелен одним из «судей» за то, что дал «раздражающий ответ» на вопрос. Комиссарша-убийца Роза Шварц, бывшая проститутка, была пьяна.

Киевский случай обладает важным историческим и культурным значением. Столкновение двух миров, сущностно чуждых друг другу, но совпадающих во времени и пространстве: комиссар, пьяная бывшая шлюха, казнит ученого в припадке древней животной дикости. Такие сцены массово разыгрывались толпами во время Французской революции, постоянно подогретыми алкоголем и наркотиками, протолкнувшимися вперед проститутками, пиратами и преступниками, и возбужденными социопатами из числа развращенных элементов верхнего и среднего классов. (Из книги Болтон Керри, Левые психопаты, стр .26).

Но это было в порядке вещей. "Товарищ Вера" и Роза Шварц любили выкалывать глаза или выжигать их папиросой. В Киеве жители шёпотом рассказывали о приказе Розы Шварц, который часто завершал невыносимые пытки, совершаемые этим чудовищем "Залей ему глотку горячим оловом чтобы не визжал как поросёнок!" Приказ выполнялся буквально.
Особую ярость Розы Шварц и "товарища Веры" вызывали те, у кого находили нательный крест. После невероятных глумлений над христианской верой они выжигали крест на груди и на лбу своих жертв.
Расстреливали в ГубЧК, в особом отделе 12-й армии, в ГорЧК, в РайЧК, в многочисленных комендатурах ЧК, которых только на Елизаветинской улице было пять. Это происходило, как правило, ночью или утром, а в полночь к зданию ЧК подъезжали специальные подводы. Как-то одному из возчиков стало дурно при виде очередной груды трупов, загружаемых на телегу и он зашатался. Комендант Угаров, сменивший сошедшего с ума на расстрелах Фрайермана, выхватил револьвер и заорал:
- Что воротишь морду?! Хочешь рядом с ними лежать?!
Комендант всеукраинской ЧК Анохин признался однажды сестре милосердия:
- Спать не могу. Всю ночь мертвецы отовсюду лезут...
А вот слова одного из палачей Харьковской ЧК:
- Мучился, очень долго, да товарищ научил выпить стакан крови человеческой. Выпил. Помогло. Сердце как каменное стало.
Всё это рассказывали сёстры милосердия доктору Юрию Лодыжинскому - председателю комитета российского красного креста, составившему доклад о деятельности ЧК в Киеве. Этот страшный документ датирован 14 февраля 1920 года.
Сёстрам милосердия в течении семи месяцев было разрешено оказывать помощь заключённым в тюрьмах ЧК. Доклад доктора Лодыжинского был опубликован в 6 томе "Русского архива" в 1922 году.
30 августа 1919 года большевики спешно оставляли город. Ещё рвались снаряды. Отходя от Днепровской, флотилии большевиков в бессильной ярости обстреливали киевские церкви. Киевляне бросились к раскрытым дверям ЧК - отыскивать родных. Зрелище, представшее их глазам, было жутким. Екатерина Гаук рассказывает:
"Сильный трупный запах ударил в лицо. Все стены были забрызганы кровью. Пол на несколько вершков тоже залит кровью, на полу, точно на прилавке мясной лавки лежали человеческие мозги, посреди - углубление. Стоял громадный сруб дерева, весь окровавленный, над ним - шашка, тоже вся в крови. На стене - огромная петля, кусок железа - орудие для пыток калёным железом"

 

Идеальный арийский ребенок.

Увидев свою дочку Хесси на обложке главного нацистского семейного журнала Sonne ins Hause («Солнце в доме»), Полина Левинсон (Pauline Levinson) обомлела.

Она купила журнал и с удивлением узнала, что ее дочь признана «Идеальным арийским ребенком», что конкурс для его идентификации организовало Министерство пропаганды, и что победительницу среди 10-и финалистов выбрал сам Йозеф Геббельс. Всего же на конкурс было прислано больше 30 000 фотографий.
Поскольку мама малышки точно фотографию не отправляла, она отправилась к единственному человеку, который мог это сделать. Ханс Баллин (Hans Ballin), известный берлинский фотограф не стал отпираться.
Он был очень доволен своей шуткой. Узнав о поисках «идеального арийского ребенка», образ которого должен был использоваться в пропагандистских целях, он намеренно отправил на конкурс фотографию шестимесячной Хесси Левинсон, сделанную в его студии.
Конечно, фотограф знал, что малышка - еврейка, поэтому хотел посмеяться над нацистской расовой теорией, которая, по мнению шутника, и выеденного яйца не стоит.
Но маме победительницы было совершенно не смешно. На дворе 1936 год, и уже действуют новые расовые законы, извращенно ограничивающие свободы евреев - от запрета на работу в государственных учреждениях и вступление в брак и интимные отношения с немцами до невозможности покупать и водить автомобиль, ездить на велосипеде, купаться в море и даже сидеть на парковых скамейках.
Семья уже от этого пострадала. Яков Левинсон, талантливый оперный певец и отец «идеального арийского ребенка» был уволен из оперного театра и вынужден работать коммивояжером, чтобы прокормить семью.
Перепуганные родители, опасаясь, что Хесси узнают и ничем хорошим это не кончится, почти год не выходили с ней на улицу.
А их дочь действительно была популярна. За журнальной обложкой последовали плакаты и открытки, и, понятно, что на отчисления от их продаж, еврейская семья не претендовала.

В 1938 году Яков Левинсон был арестован, и ему чудом удалось вырваться из тисков гестапо благодаря протекции друга, члена НСДАП.
Не мешкая, семья уехала из Германии в Латвию, оттуда - во Францию, потом - на Кубу, и в 1949 году обосновалась в США.
И всегда Левинсоны возили с собой журнал, купленный мамой Полиной в Берлине, с «идеальным арийским ребенком» на обложке.
Сейчас он хранится в мемориале Яд Вашем. А передала его в архив сама Хесси Тафт (Hessy Levinson Taft), ставшая профессором химии в университете Нью-Йорка.

Источник:

PRIME: МУЖДАБАЄВ