Снежной и зябкой зимою далёкого 1993 года я успешно сдал сессию на историко-филологическом факультете РГГУ. Жизнь дышала легко, и будущее вглядывалось в меня широко захлопнутым оком. Поставив в зачётку последнюю пятёрку (не помню, это была латынь или история французской литературы), я вышел в коридор и столкнулся там с однокурсником.
- Привет! - сказал однокурсник. - Сдал?
- Сдал!
- Надо отметить!
И не прошло получаса, как мы уже брели по таинственной Москве, в тот год словно шевелившейся под асфальтом, потягивавшей все свои древние суставы да косточки, так что треск стоял, неслышимый ухом, но электрически ощущаемый где-то внизу живота. Прошли мы по лабиринту улочек и переулков, миновали театр Советской Армии.
- Слышал, говорят, в войну по углам этого здания ориентировались немецкие бомбардировщики, когда бомбили Москву, - вспомнил я городскую легенду.
- Вряд ли так было, - усомнился однокурсник. В отличие от меня, весёлого человека с честной психической статьёй, он служил в армии и имел более вменяемое представление о бомбардировках. Однако мы не спорили - настроение было просто отличное! К тому же, нам выдали стипендию.
- Надо её пропить, - предложили мы хором самим себе и тут же согласились с нашими доводами.
Вопрос: где? В ту мифическую эпоху столица ещё не баловала жителей и гостей пунктами общепита на каждом углу. Но кооперативные кафе уже расцвели разноцветной капиталистической плесенью на серых обломках социализма.
Ноги сами привели нас в кафе в районе Самотёки, недалеко от метро «Цветной бульвар» - тогда это ещё была новая, не совсем привычная станция. Мы взяли по овощному салату и 300 грамм водки. Свободных мест почти не было, в дальнем конце зала нашлись два стула за столом, где уже обедал мужчина в чёрной кожаной куртке. Широкоплечий, седоватый, с чёрной, густой, но короткой бородой, он являл собой типичного уроженца Кавказа.
- У вас свободно? - спросили мы.
Смерив нас серьёзным, но не враждебным взглядом, мужчина кивнул. Мы сели.
- Ну, за окончание сессии! - и мы выпили, и мы вздохнули, и мы закусили салатом, который почти сразу закончился.
- Студенты? - спросил мужчина с отчётливым, но необычным акцентом.
- Ага!
- За ваш успех, чтобы радовали старших наставников ваших! - он подлил в наши рюмки своей водки, а перед ним стояла еще большая тарелка с шашлыком. Уловив наши взгляды, он засмеялся:
- Ха-ха, узнаю голодного студента! Слушайте, я сегодня отдыхаю, хочу угостить вас, не отказывайтесь - обижусь!
И мы согласились.
Под шашлык, соленья, новые салаты с зеленью и дополнительные 300 грамм завязался степенный разговор. Мужчина представился Темирханом.
- А вы откуда сами будете?
- Из Дагестана я, - ответил он, неопределенно качнув головой. - Есть там такие селения Карамахи и Чабанмахи. Вот я из тех краёв. Дальнобойщиком работаю. Сейчас из рейса возвращаюсь. В Гамбург ездил, в Германию, фуру гонял, назад еду, домой. У нас сёла богатые! Многие фуры гоняют. Что вам здесь в Москве делать? Приезжайте ко мне в гости! Вот весна настанет, всё зазеленеет! У нас сёла богатые, земля красивая, горы! Коня дам! Невест вам найдём!
Мы уже были готовы поехать в Дагестан, и взяли ещё 300 грамм. Потом, кажется, Темирхан взял ещё. Жизненный успех пах шашлыком и бензином. Помню, мы пели какие-то песни, точнее, пел Темирхан, а я уже чувствовал, что падаю, но мой однокурсник держал оборону за двоих. Наконец, мы распрощались с дальнобойщиком, взяв его телефон и крепко-накрепко пообещав, что приедем скакать на конях по горам, как только сдадим летнюю сессию. Затем мы оказались на улице.
- Куда едем? - спросил однокурсник. Его лицо расплывалось и сияло, как радуга в горах Кавказа, голос гудел, как песня джигита.
- Мыыы... - промычал я.
Потом мы спустились в метро и куда-то ехали. Потом я падал в поезде. Падал и подымался, падал и подымался, как учили нас отцы православия. Потом мы оказались почему-то на метро «Курская», платформа качалась под ногами, она, кажется, стала жидкой, но мы шли прямо по воде.
- Мыы... - мычал я, мне было плохо и хорошо одновременно, и вообще хотелось прилечь и поплыть по тёплым волнам прямо в гости к Темирхану, к коням и невестам, к фурам и шашлыку... при мысли о шашлыке что-то внутри вздрогнуло.
- Идём!.. Идём!.. - раздался откуда-то с дальних, заснеженных вершин голос Великого Чабана. Это был мой однокурсник, и не вершины окружали меня, а сугробы во дворе дома недалеко от метро. Я лежал в снегу. Кажется, перед этим я блевал, но что-то определённое сказать сейчас было трудно. Неопределённым стало всё: имена, эпохи, отметки в зачётке и кто мы, и куда стремимся.
- Саша... на... надо встать... - сказал Великий Чабан. - Надо встать, а то ммы... мме... менты!..
И действительно, я смутно различил из моей нижне-горизонтальной перспективы - классический покрой мышиного цвета брюк, казённые ботинки.
- Нарушаем? Распиваем? - раздался голос патрульного. Я чувствовал, что и его машина где-то рядом.
- Никак нет, торавищ марррйор! - максимально членораздельно постарался ответить мой однокурсник. - Мы сту... су... сессию сдали! Да мы из этого дома!
Случилось чудо - менты исчезли в сером завихрении мышастых молний. Я успокоился и приготовился заснуть.
- Саша! Надо встать! - говорил однокурсник. - Ты замёрзнешь! Куда тебя отвести?
- Оставь меня здесь! - в подобных ситуациях у меня всегда включался режим «раненого красного командира». - Брось меня тут и иди! Тебе ещё жить и жить! Вперёд!
Но однокурсник не ушёл. Я не очень чётко помню, точнее, я ничего не помню. Кажется, он меня поднял и понёс, а может, каким-то чудом вызвал нашего друга и другого однокурсника Митю Борисова, и они подняли меня вдвоём. Но я отключился. Вырубился и уплыл в милый мир, о котором сказать нечего, кроме того, что там были песни, и счастье, и горные вершины, их бесконечные аршины, вином налитые кувшины...
Очнулся я в кровати, накрытый пледом, голова гудела. Раскрылась дверь, в комнату вошёл Герберт Моралес.
- Как я здесь оказался? - простонал я.
- Тебя принесли, - ответил он. - Чаю хочешь?
И мы стали пить чай. Хотя встать я ещё некоторое время не мог.
Прошли годы. Дагестанские сёла Карамахи и Чабанмахи стали оплотом ваххабизма, по крайней мере, так это называли в 1999 году. Там случилась страшная война, увы, мы никогда больше не видели Темирхана, что случилось с ним и с его фурами, конями и невестами, осталось тайной. Надеюсь, он выжил и не пострадал. Кажется, это был хороший человек.
Комментариев нет:
Отправить комментарий