В СТОЛЕТНЕМ БАРЕ

Как вам известно, те, кто живет в Ужгороде, давно и часто ездят за границу, потому что она до неприличия близко. Но мы бываем не только в общеизвестных достопримечательностях типа Будапешта и Праги. А и в обычных маленьких городах, где живут простые люди, не балованные туристическим вниманием.

Так вот для иллюстрации расскажу, как я в венгерском городке Кишварда ходил гулять и осматривать простые алкозаведения. Еще летом.

Шел куда глаза глядят и забрел в Bakkancs kocsma. Корчма «Башмак» то есть. Пивняк зачуханный, грязный, дешевый, но атмосферный.

Взял фрёчч – причем у них там нет сифона, потому вино мне смешали просто с водой из крана – и разговорился с немолодой барменшей. Сказала, что пивняку сто лет. Еще до первой мировой открылся.

Сижу и наблюдаю, как безобидные алкоголики с алкоголичками мило танцуют медляки под Zámbó Jimi. Это такой венгерский кучерявый поп-певец, похожий на длинношерстную рыжую собачку с добрым взглядом. Поет он шото типа сладенькой попсы в стиле девяностых, но, конечно же, с текстами, от которых млеют его поклонники. Лучшие годы этих вот танцующих прошли под музыку именно этого Zámbó Jimi. Потому они и не жалеют денег и опускают в музыкальный аппарат монету за монетой. Для полной картинки добавлю, что певец застрелился в 2001 году.

Тут заходит обтатуированный чувак, который вчера видел меня в баре Kortyintós. Что переводится, как «Давай по глоточку».

То еще более страшный пивняк, чем этот, но на вид ему нет и 20 лет. Он здоровается со мной и спрашивает, как дела. Норм, говорю, что тут скажешь.

А потом заходит красивая женщина лет тридцати. Без правой руки ниже локтя и с букетом цветов – сирень, тюльпаны и гвоздики. Здоровается со всеми, ей отвечают, но сдержанно, явно знают ее давно. Местный персонаж.

Я допиваю первую порцию, беру еще стакан такого же пойла, выхожу на темную террасу покурить и сажусь на лавочку. Через минуту женщина без руки выходит тоже, становится передо мной, закуривает и начинает говорить доверительным тоном, будто мы уже два часа тут болтаем. Затем показывает мне шрам на ноге ниже колена. Рассказывает, что ее зовут Andrea и что недавно ее изнасиловали возле синагоги. Потом показывает часы золотого цвета, которые ей подарил племянник:

– Правда красивые?

Киваю.

– А давай пересядем вон на ту лавочку, я боюсь темноты.

Не успеваю ответить, она меняет тему. Просит триста форинтов на такси, потому что нога болит, а ей далеко идти. Я не говорю ни да, ни нет, потому что все понятно.

Тут из бара выходит одна алкоголичка, еще вполне трезвая, становится за спиной Andrea, делает напряженное лицо и отрицательно машет мне руками – мол, чувак, не связывайся с ней, не надо, она твою жизнь погубит, уноси ноги пока не поздно.

Andrea из чувствительных натур и, само собой, чувствует спиной, что чья-то аура тут рядом жестикулирует, и оборачивается. Алкоголичка резко опускает руки и просит у меня зажигалку, типа только за огнем вышла.

Однорукая женщина продолжает говорить. На этот раз она сообщает, что у меня такие же глаза, как у ее бывшего мужа. Я киваю, ведь в ее монологе не могла не прозвучать подобная фраза.

Тем временем алкоголичка продолжает показывать мне драматичные знаки руками и я глазами даю ей понять, шо сигнал принял.

Я конечно и сам уже догадался, что у Andrea тяжелая судьба, не слишком удачно повлиявшая на ее мозговую деятельность и личную жизнь. Но тем не менее, я благодарен алкоголичке, которая видела меня впервые и все же благородно решила спасти мне жизнь.

Тут вполне кстати закончилось вино с водой из-под крана, я сказал собеседнице, что иду за новой порцией, пошел к стойке, рассчитался и ушел домой.

На первый раз хватило.

Вот такие они, провинциальные столетние пивнухи.

 Источник: