ВОЗВРАЩЕНИЕ КАРАВАДЖО

А. Топилов

Где-то в конце июля 2008 года из Одесского музея западного и восточного искусства был украден шедевр Караваджо картина "Взятие Христа под стражу", более известная под названием "Поцелуй Иуды". Я отлично помню эту работу - она занимала отдельный зал, висела на всю стену. Впечатление производила даже на такого дилетанта, как я, очень сильное. Вот не знаю, что именно в ней так впирало, но что-то от нее действительно исходило. На табличке, прикрепленной к тяжелой витиеватой раме, была выгравирована дата написания картины и собственно фамилия художника - Караваджо. Сразу после фамилии стоял предательский вопросительный знак, всем своим видом указывающий нам на то, что, мол, а может и не Караваджо? На самом деле таких картин в мире 2 - одна у нас (была), другая же где-то в Ирландии. Одесский вариант при этом более ранний. Специалисты вроде бы говорили, что именно наша работа – подлинная.

Подробности ограбления пестрели вопиющими фактами: картину украли то ли в пятницу вечером, то ли в субботу утром, а собственно пропажу заметили только в понедельник, когда сотрудники музея пришли на работу. Т.е. у похитителей были все выходные, чтобы более-менее беспроблемно пересечь границу и вывезти ее куда угодно. Сигнализация, да и вообще охрана Караваджо были настолько хлюпенькие, что они вообще не брались в учет преступниками. Да еще и впридачу в это время в музее полным ходом шел ремонт, уже тогда грозивший стать перманентным, как это произошло с гостиницей Бристоль (известной в народе как гостиница «Красная»), которую ремонтировали 12 лет. Что, конечно же, очень сильно облегчило работу похитителям. Для них дельце оказалась плевым: проникли они в музей тупо через окно, ушли - по крыше, на соседнее здание, и оттуда уже вышли парадным входом, горделиво неся под мышкой сверток, предварительно оцененным в 50миллионов евро. Напоминать о том, что во всем мире работ Караваджо не более 20 вроде как, и каждая из них находится в высшей ценовой категории для произведений искусств, надеюсь, не стоит.

Вот так Одесса лишилась своей без всякого преувеличения главной художественной ценности. Всем стало понятно, что ее, конечно же, не найдут никогда. Собственно, и вопроса-то такого не стояло - типа украли, и все - с концами, ищи теперь свищи. Одесская милиция делала тщетные поползновения создать видимость деятельности. Например, они вроде как всерьез пытались как-то ко всей этой истории прицепить бедного директора музея, который несколько лет обивал пороги муниципалитета с просьбой усилить охранную систему музея.

Шло время. Бедного директора музея конечно же убрали с поста, назначив на его место другого Директора. Мы же, обычные одесские обыватели, давно уже свыклись с тем, что Караваджо в Одессе - дела давно минувших лет. Посудачили об этом друг с другом где-то пару месяцев, потом еще на протяжении полугода в каком-то телерепортаже нет-нет, да и мелькнет какая-то ненужная информация об этом происшествии, а потом просто забыли об этом.Вот и все.

А где-то в Милане в это время прошла беспрецедентная выставка работ Караваджо. Это было предельно эксклюзивное событие в арт-мире, поскольку подобные выставки если и проводились,то очень давно - в 70-х, в 60-х, в 50-х. Уж слишком сложно собрать все эти полотна вместе на одной территории. Уж слишком дорого стоит каждая из них. Уж слишком обширна география местонахождения этих шедевров мирового искусства. Мой отец был на этой выставке, привез каталоги и красочно описывал то непередаваемое ощущение чуда и тайны, возникающее у зрителя даже при поверхностном осмотре этого пиршества светотени и невиданной визуализации объема, мрака и тьмы!

У отца моего вообще заметно участились в то время поездки в Европу. То в Италию он ездил - дважды. То вдруг в Германию - туда вообще чуть не каждый месяц мотался. При этом мне строго-настрого было запрещено кому бы то ни было говорить, куда он ездит и с какой целью. Впрочем, о цели этих поездок я и так не ведал ровным счетом ничего. Все это время я встречал отца в аэропорту, после его то итальянских, то немецких вояжей, и кроме каких-то весьма общих наблюдений о стране, папа мне ничего не рассказывал, приговаривая как в известной рекламе конца 90-х: "Придет время, и я расскажу тебе все!" И, наконец, когда я в очередной раз приехал в аэропорт, чтобы встретить папу из Германии, время пришло.

Итак, вот что дословно писали в прессе в июне 2010: "Картина знаменитого итальянского художника Микеланджело да Караваджо «Взятие Христа под стражу», более известная как «Поцелуй Иуды», украденная в июле 2008, найдена в Берлине. Немецкая криминальная полиция задержала в Берлине и в Украине четверых участников международной банды. Трое из них являются гражданами Украины, один — России. На территории Украины были задержаны еще 20 предполагаемых соучастников кражи. Подозреваемые были задержаны полицией, когда пытались продать картину коллекционеру."

Тогда-то мне отец и рассказал, что он и был этим самым «коллекционером». А дело было так.Дело о краже картины Караваджо было назначено полковнику (тогда еще) милицииN. Он взялся за него рьяно, деловито и подошел к вопросу с присущим его годам и опыту профессионализмом. Не знаю, насколько быстро, но в итоге все стало на свои места: были более-менее вычислены обстоятельства ограбления, постепенно вырисовались личности преступников, и очень скоро было установлено, где сейчас эта картина находится и какова ее судьба. Выводы были сделаны неутешительные: картина сейчас находится в Берлине. Мало того, после шумихи, которая поднялась в прессе - как национальной, так и международной - заказчик, претендовавший на покупку бессмертного шедевра, спрыгнул с заказа, и, мягко говоря, потерялся. Воры заменьжевались - товар-то весьма трудноликвиден, поди найди покупателя на эту картинку, да еще и такого, который не раструбил бы моментально о своем приобретении на весь мир, а молчал бы себе тихо в тряпочку. Тем не менее именно этим они и занялись - стали искать покупателя на свой беспрецедентный товар.

Это был реальный и чуть ли не единственный шанс вернуть картину обратно, в Одессу. А в это время в Украине особо ужесточилась гонка за власть. У тогдашнего министра юстиции Украины дела были патовые. Как раз тогда разразился нешуточный скандал вокруг выходок его сына в немецком аэропорту, и ему срочно была необходима хоть какая-то выигрышная ситуация. Вот почему полковник N максимально скрывал все подробности операции даже от своего прямого начальства.Он хотел, чтобы они вообще были не в курсе, что там происходит. В ситуацию были посвящены буквально 2-3 человека в Украине, и столько же в Германии. Именно в Германии находилось полотно, и, соответственно, именно с немецкой полицией пришлось сотрудничать украинцам.

Полковником Nбыло принято решение: под видом коллекционера-покупателя надо запускать своего человека, и во время сделки провернуть операцию по захвату преступников. Вот тут-то вопрос и встал ребром - кому же можно довериться? Кого можно заслать под видом коллекционера-покупателя? Кто-то из органов отпадал сразу: гипотетический покупатель должен выглядеть представительно, чувствовать себя расслаблено, как миллионер,и как минимум должен иметь хотя бы базисные познания в искусстве. А если еще и брать в расчет такой нюанс, что все должно быть абсолютно секретным, т.е. ну вообще никто не должен был знать о предстоящей операции, и уж тем более тогдашний министр юстиции, то число претендентов на подобную роль катастрофически быстро свелось к нулю.

Полковник N в очередной из приездов в Одессу сидел в уютной кафешке в Горсаду, пил кофе и размышлял о невеселых перспективах дела. Как раз туда и зашел Роман Петрович, когда-то давно преподававший в артиллерийском училище, где и учился N. У них были отличные отношения, они неоднократно пересекались уже и после училища, они сдружились. Виделись не особо часто (полковник жил в Киеве, а Роман Петрович – в Одессе), но виделись. Тут-то N и понял, что его бывший преподаватель – идеальный вариант. Он не засвечен, он бизнесмен, имевший дело с немалыми суммами, у него были все повадки богатого человека, наконец, он вполне разбирается в искусстве. Все это мгновенно пришло ему в голову за обычным разговором ни о чем двух старых знакомых. Наконец, мысленно взвесив все «за» и «против», он аккуратно посвятил Петровича в свой план. Роман Петрович был явно удивлен:

— И что, больше некого послать что ли?

— Ромчик, дорогой, поверь – мне меньше всего хочется втягивать тебя в эту авантюру.

—Но я уже человек давно штатский, далекий от подобных почти военных операций.

— Рома, ни на чем не настаиваю. Но ты подумай. Больше это деликатное дельце поручить совершенно некому.

Папа думал недолго. А почему бы, черт возьми, и нет? Это же прекрасное приключение, настоящая афера. Да еще и прямой прыжок в вечность: поучаствовать в возвращении Караваджо в родной город – невероятная честь для любого одессита. Таким образом мой отец, Роман Петрович, вписался в эту довольно сомнительную, и уж точно ни черта не безопасную роль. Именно он и должен был сыграть роль миллионера, мечтающего уважить личную прихоть - приобрести себе сущую безделушку, картинку Караваджо, холст полтора на два метра.

Первым пунктом шло конечно же обучение караваджоведению.Будущий коллекционер должен был безошибочно определить - подлинник перед ним, или залипуха какая, чтоб дать маяк на проведение операции. Собственно, именно в этом и заключалась главная фишка: если вдруг он даст маяк на захват всей честной компании, а там вдруг окажется не Караваджо, а просто хорошая копия, взять их будет не за что, разве что мошенничество с натяжкой можно будет прилепить. Да и то, любой толковый адвокат без всяких видимых усилий сможет отмазать кого хочешь. Вот почему папа и летал в Италию.Именно поэтому он и посещал миланскую выставку Караваджо: на опыте применить все те знания, которые ему дали за 2 недели, что он тусил по итальянским подвалам - мастерским по реставрации произведений искусства. Именно там ему и рассказали, как отличать подлинного Караваджо от копий, на что надо обращать внимание в первую очередь, на удивительный красно-бордовый цвет, присущий только работам итальянского мастера, глубина которого собственно является одной из многочисленных фишек гения живописи барокко.

Потом Петрович начал мотаться в Германию,где украинскаямилиция (тогда еще) безуспешно пыталась договориться с немецкойполицией. Конечно же возникали всяческие трудности, операция была на грани срыва. Дважды. Немцы не верили украинцам. Тем не менее, все-таки через какое-то время и после многих встреч, украинцам удалось убедить немцев, договориться и распределить обязанности и роли так, что все остались довольны. Над моим отцом продолжили работать, облачая его в образ миллионера-коллекционера. Папа до сих пор не без удовольствия вспоминает этот недолгий период его жизни в Берлине: жил он в самом дорогом отеле, в самом роскошном номере, жил несколько дней, потому что чуваки, продающие Караваджо, тоже ж ведь не лыком шиты - они тоже конечно же пробивали, кто это такой у них картину покупает, и не подсадная ли это утка мусорская. И все их пробивки подтвердили следующую информацию - да, действительно, есть такой миллионер, живущий в таком-то отеле, в таком-то номере-люкс, обедающий исключительно в таком-то ресторане, способный оставить за ужин несколько тысяч евро. Часы за 20 штук евро, роллс-ройс с личным водителем, ну и все остальные признаки богатого и успешного еврея, коллекционирующего живопись. Это все, конечно же, немцы устроили.Наша милиция не могла себе позволить подобные растраты.Германская полиция подошла к вопросу о возвращении картины с честью и педантизмом, присущим жителям этой земли. Продавцы картины пробили покупателя на вшивость, и успокоились. Начались непосредственные встречи с покупателем. Сначала познакомились, присмотрелись. Потом, собственно, пришло время взглянуть на товар и определить его истинность. С этой задачей Роман Петрович справился как нельзя лучше: он сразу же определил, да, это действительно то самое полотно Караваджо, висевшее в его родном городе, в музее, который находится в двух кварталах от того места, где он родился, и в пяти кварталах от того места, где он живет.

— И что, - словно на Привозе вопросил папа, - по чём, говорите, вооооооооооооооооон та милая безделушка?

— А вон же ж ценник - 50 миллионов ойро.

Полностью расслабившись и увлекшись как своей ролью, так и криминальной обстановкой, отец мой пошел торговаться.

— Гм… Дороговато…

— Ну а что же вы хотели, Караваджо все-таки. Сходите на базар, спросите, какие сейчас на него цены.

— Видите ли, господа. Картина-то эта с историей. Все вышло как-то не очень чисто. Я же с ней потом ничего не смогу сделать!

— И что вы предлагаете?

— 30 миллионов. Налом. Сразу.

Тут я, во время папиного пересказа, уже не выдержал:

— Папа, ты что, а зачем же торговаться? Цену-то бундесы знали, и все было в ажуре - т.е. реально 50 лимонов евро налом у тебя было!

Папа замялся:

— Ну, как зачем,— и забормотал себе что-то под нос, как бы оправдываясь, - Ну надо ж было и поторговаться, а то что это такое, что это за цена, а вдруг уступили бы...

И ведь таки уступили. На 20 лимонов спрыгнули. Вот она, кровь одесская, кровь еврейская, истинная, настоящая! И деньги чужие, да и покупки этой не будет никогда, и все равно - надо поторговаться, и хоть ты тресни. Мало того, не просто поторговаться, языком почесать, а именно реально сторговать 20 гребаных миллионов.

Ну, дальше вы все и сами знаете, как дело было.Как в качественном голливудском экшне. Принимали чуваков быстро, качественно, профессионально. Оцепили весь квартал, половина берлинской полиции принимало участие в захвате, с вертолетами и со всеми вытекающими. Хлопнули почти всех, около 30 человек в итоге проходило по этому эпизоду. Единственный, кому удалось чухнуть - это собственно самый главный персонаж, который все это задумал и воплотил.

Тут, кстати, было бы не лишним о нем рассказать поподробнее. Известно о нем, впрочем, немного. Вроде как он из Питера. Или не из Питера, а просто работал там. Или не работал, а учился. В общем, неважно. А важно то, что именно там ему и пришла в голову эта идея нехитрого обогащения. Он начал ездить по маленьким провинциальным городкам в поисках шедевров в местных музеях. Так он оказался в Одессе. Где как раз шел ремонт здания музея западного и восточного искусства. Это был идеальный подарок судьбы. И все произошло, как нельзя лучше. Но, как уже упоминалось, заказчик быстро спрыгнул с этого дела после массовой шумихи в прессе, и пришлось импровизировать. В принципе, как утверждает полковник N, еслибы он былпрофессионалом, его бывычислилигораздо раньше. Но так как он был откровенном дилетантом в своей непростой профессии, его шаги были совершенно бессмысленными и очень странными с точки зрения криминальной науки. Поразительно, но все они сработали. Например, почему он так и не появился на той самой роковой встрече, где всех их упаковали? Цыганка. Да. Вот так. Он специально летал в Вену к какой-то там цыганке, чтоб она ему погадала да предсказала, как и что. И цыганка ему так и сказала: не ходи туда, где тебе надо быть. Так он избежал своей судьбы. Так он и остался на свободе. До сих пор.

С тех пор прошло семь лет. Министр юстиции, как известно, так и не удержался на своем посту. Вместо него администрация Януковича назначила нового министра, который радикально поменял состав своих подчиненных, и отделспецопераций, которым руководил полковник N, один из главных разработчиков операции по возвращению Караваджо на родину, был разогнан. После чего полковник отправился себе тихонько в отставку, так и оставшись никому не известным героем. Картина у предлагавших ее реставрировать немцев была отобрана ради пиар-акции нового министра МВД и заброшена где-то в реставрационных мастерских Киева. Нынче она находится в еще более плачевном состоянии, чем на снимках, сделанных сразу после ее изъятия у воров. Фигуранты дела уже даже успели выйти на свободу. Только место в Одесском музее, где помещалась одна из жемчужин его коллекции, по-прежнему пусто. Вот они – истинные ценности нашей страны.

Источник...