— Нам нужно от вас что-то красивое и небанальное, Осташко. Но с учётом криминальной тематики! — весомо озвучил редактор, которому я рассказал, что когда-то писал статьи и хотел бы работать у него. — Например, «белесое солнце куталось в хмурь океана. Занимался кровавый рассвет…».
Слово «хмурь» меня несколько смутило, но я сказал, что сумею.
Статья о повышении преступности в 60-м полицейском участке, которую я отправил ему, начиналась пронзительно: «Одутловатое солнце, приподнявшись над Атлантическим океаном людских слёз, брезгливо оглядывало территорию 60-го участка…».
Редактор помрачнел.
— Осташко, — сказал он. — Вы когда-то писали про преступность?
Я кивнул.
— Тогда вам должно быть известно, что зрителя надо держать в напряжении с первых слов!
— А красота и небанальность? — уточнил я, чтоб не перепутать.
— Они тоже должны быть напряжёнными, как хвост полицейской овчарки. — неопределённо сказал редактор.
Следующий вариант статьи начинался так: «Кровавый сумрак разлился над Вест 8-й стрит, едва не залив мужественные ботинки сержанта Доусона из 60-го пресинкта, вышедшего посмотреть на мутное зарево неопределённого будущего Южного Бруклина…».
Мужественность ботинок я вставил специально — мне было интересно, как далеко простирается редакторское стремление к небанальности.
Мужественность он не заметил.
Дочитав, он с большим интересом разглядывал мой свитер.
— Вы в курсе, что статья продаёт газету? — он зашёл издалека.
— Конечно.
— И кто же купит газету из-за будущего Южного Бруклина, Осташко? — он говорил леденяще холодно и сгущавшимся воздухом захлёбывался кондиционер. — Кого из наших читателей в многомиллионном Нью-Йорке интересует будущее этого вшивого райончика?!
Я понял, что сейчас не лучший момент упоминать, что эта газета выходит на русском языке тиражом четыре тысячи экземпляров и, если не считать ещё двух русских аптек в Бэй-Ридже, продаётся исключительно в том самом вшивом райончике, где мы как раз и находились…
— Аркадий Семёнович, — сказал я. — Давайте в следующий раз мы согласуем начало, а потом я под него перепишу статью…
Он мрачно опустил голову, — что я расценил как согласие, — и в его очках прогрохотал поезд Q, уносящийся на Манхэттен к многомиллионной армии потенциальных читателей.
Вечером я психанул и лёг спать. Наутро я принёс ему сиротливо распечатанный одинокий абзац: «Тьма, пришедшая с Атлантического океана, накрыла ненавидимый сержантом Доусоном город. Исчезли мосты, соединяющие Бруклин со страшной башней Эмпайр-стейт, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над Крайслер-билдингом, Рокфеллер-центр с бойницами, гросери и ликёр-сторы, переулки, пруды… Пропал Нью-Йорк — великий город, как будто не существовал на свете…».
Он дочитал до конца.
— Осташко, — прочувствованно сказал он. — Почему вы придуривались раньше? Ведь можете же, можете! Немедленно допишите и отдайте корректору Софье Витальевне. И больше не отвлекайте меня!
Поезд Q, отражавшийся в его очках, покачиваясь, уходил покорять хмурь океана, многомиллионных читателей, крылатых богов Крайслер-билдинга и мужественные ботинки сержанта Доусона…
Комментариев нет:
Отправить комментарий