«Ни одна выставка на свете не стоит детской
слезы молодого отвергнутого художника».
Виктор Покиданец
— Я не буду участвовать в выставке. Я не
отверженный. Я популярный и востребованный художник.
— Стёпа,
какая муха тебя укусила? Мы уже объявили состав участников, договорились с
музеем, послезавтра открытие!
— Ну
вот и открывайтесь без меня. В выставке с таким названием я участвовать не
буду.
— Раз
сын не участвует, то и я свои работы заберу. Саша, когда можно за ними заехать?
— Вася,
и ты туда же? Ты знаешь меня с института, я хоть раз предлагал плохое? А
название только привлечёт внимание. В конце концов, нас действительно отвергли
– не взяли на биеннале.
— Саша,
ты на это биеннале и сам не хотел. Ты же можешь попасть туда в любую секунду –
сними трубку и позвони Мише.
— Почему
я должен ему звонить? Ему нужно, пусть он сам и звонит.
— Ну,
вот видишь.
— Стёпа,
там гениальное пространство. Отличные высокие залы. Ты сможешь показать свою
«Небесную лестницу». Соглашайся!
— Хорошо,
я подумаю.
***
— Игорь,
привет! Я хочу сначала посмотреть зал. Понять, как лучше развесить.
— Толик,
привет. Давай я дам тебе номер директора музея, ты ему позвонишь и
договоришься.
— Нет,
давай ты с ним сам договоришься и мне потом перезвонишь. Мне эта выставка не
нужна, она Саше нужна. Вот и разбирайтесь сами. И машину пришлите, работы
забрать. Я их везти не буду. Пока, жду звонка.
***
— Мы
собрались у Саши дома. Я, Толик, Вася, Эпл и Юра. К нему в гости приехал Костя
Акинша, модный куратор, который ещё в начале 90-х помог ему открыть Центр
Сороса в Одессе. Акинша уже тогда жил и работал в Америке и имел нужные связи.
Сначала хотели открыть центры в Питере, Москве и Киеве, но Саша предложил
открыть ещё и в Одессе. По примеру Питера. Питер ведь – не столица, а вроде как
культурная столица, ну и Одесса тоже.
Одесская
еда для Саши – это культ. Поэтому он попросил каждого из нас принести по
какому-то блюду одесской кухни. И вот так, слово за слово, кушая и выпивая, мы
и пришли к идее выставки. Сначала Саша рассказал Косте о том, что никого из нас
не пригласили на Одесскую биеннале. Что подошли сугубо формально – нужно было
самим заполнять анкеты, отсылать проекты, и Миша никого лично не обзванивал и
не просил принять участие, как это было в прошлые годы. Потом, правда,
оказалось, что кое-кому всё же звонили. Например, Никите К. с Юрой Л.
А нам нет.
И Костя
сказал, что мы – прямо как «отверженные» со своим Салоном. Саша тут же
подхватил – точно, нужно делать выставку. А я поддержал.
Стали
думать, где можно её провести. В Музее Западного и Восточного искусства –
скучно. И тут Юра предложил Музей морского флота. Красивый снаружи, а внутри –
руины в стиле барокко. Саша сразу за эту идею ухватился. Так за полчаса всё
решилось. Готовиться стали сразу же. Меньше чем за месяц выставка была готова.
***
— Мы
должны написать манифест.
— Какой
манифест, Саша? Всё настолько серьёзно? Мы с кем-то боремся?
— Да.
мы боремся с засильем институций. Мы с Мишей в 90-е создавали тут первые
институции, а сейчас институции начали пожирать своих создателей.
— Ты
хочешь создать новую «Пощёчину общественному вкусу»? Это же смешно, ты
пригласил на выставку самых известных в городе художников. И не только в городе
– в стране. Давай напишем «Почти манифест».
— Хорошо,
давай напишем «Почти манифест».
***
ПОЧТИ МАНИФЕСТ
Спустя
полтора века после первого в истории искусств парижского институционального
кризиса 1863 года, мы опять оказались в ситуации, когда институции превратились
в тормоз художественного процесса. Партийность и ангажированность,
политкорректность и заидеологизированность, бюрократические процедуры и табу на
спектакулярность умерщвляют искусство. При этом декларативная актуальность
этого искусства обесценивается его герметичностью и конвенциональностью.
«Актуальное
искусство» в современном мире давно выродилось в некое подобие тоталитарной
секты. Оно рутинно имитирует интерес к нормативно-актуальной проблематике. Оно
отказывается «развлекать и обслуживать» профанного зрителя, по наивности
привыкшего искать в искусстве удовлетворение своих «недостаточно прогрессивных»
эстетических потребностей. Оно нарциссично заключает в презрительные кавычки
само словосочетание «настоящее искусство». Оно утратило свою изначальную
социальную функцию, подменив её декоративным ритуалом продуцирования
квазирадикальных и, по сути, конформистских месседжей, адресованных узкому
кругу вовлечённых в его паутину.
Вот что
почти двадцать лет назад писал о кризисе современного искусства куратор и
критик Михаил Рашковецкий: «И производители, и потребители этих продуктов как
будто существуют в металокальном пространстве постиндустриального Универсума.
Паук – напрашивающаяся персонификация такого Универсума (вопреки его
принципиальной имперсональности)… Голод, мор, война – это осы или жирные мухи
бытия, которые, попадая в паутину, бьются и грозят порвать её ячейки.
Локальные
катастрофы – это указатель слабого места для всей сети (где тонко, там и
рвется). Поэтому коллективное тело Паука бросается к месту катастрофы, и с
форс-мажорным напряжением обволакивает Муху плотным виртуально-коммуникационным
коконом. Как только катастрофа упакована и перестает угрожать целостности сети,
она может ещё достаточно долго существовать, издавая из кокона приглушенное
жужжание. Это лишь подогревает сладострастное предвкушение безопасной трапезы,
питающей опыт для будущих неизбежных схваток сети с непредсказуемым беспорядком
внесетевого».
Мы не
хотим быть правильными и серьёзными исполнителями институционального заказа.
Художник – не клерк в офисе конторы по производству одобренных свыше смыслов,
не раб процедуры, не солдат партии и даже не хипстер – невольник модного
тренда. Он – демиург и анархист, эстет и вандал, поэт и пересмешник. Мы не
противостоим системе и не боремся с ней, просто нам там не интересно. Мы
возвращаемся в хаос и руины, к спонтанности, непредсказуемости и зрелищности,
мы хотим реабилитировать эрос искусства, его игровое и витальное начало. Дух
искусства, хоть и не святой, но, подобно ему, веет где хочет: шум ветра
слышишь, а откуда он приходит и куда уходит – наша маленькая тайна.
***
— Саша,
я не понимаю, зачем декларировать это тотальное противостояние «всех»
институций «всем» свободным художникам? Так веселее?
— Женя,
послушай. В Украине я начал создавать институции если не первым, то одним из,
именно поэтому я ещё помню, ради чего они вообще нужны.
***
— Борис
Семёнович, что же произошло с приглашением на биеннале? Почему музей не
пригласил самых знаковых художников?
— Вы,
конечно, знаете, что во всех предыдущих биеннале они участвовали. Скажу больше
– год назад мы хотели устроить грандиозную Сашину выставку в музее. Оба этажа –
только его работы. Его решения, его концепция. Бенефис. Но… он отказался.
Сказал, что в Одессе выставляться больше никогда не будет. Она стала слишком
косной, слишком провинциальной. «пгт Одессочка», как он любит сейчас говорить.
Но это не
главное. В этом году мы решили провести биеннале в соответствии со стандартными
правилами. Художники подают заявки, описывают концепции работ, получают под них
финансирование. Мы получили пятьсот заявок, отобрали сто художников, их работы
представлены в десяти локациях – так масштабно мы ещё не работали. Тому же
Толе, например, мы выделили целое помещение – он хотел заполнить его осенними
листьями и поставить мощные вентиляторы, чтобы листья летали по комнате. Жаль,
по чисто техническим причинам не получилось.
Самое
интересное, что Миша, как куратор биеннале, всё же позвонил в конце концов Саше
и пригласил его. Но – нужно было заполнить анкету, соблюсти другие
формальности. Увы, Саша не захотел.
— Вас
не удивило, что в своём «Почти манифесте» ребята цитируют Мишу, на которого,
собственно, и обиделись?
— Конечно,
удивило. Но у нас вообще много удивительного.
***
«Пост о
том, как прошло открытие выставки. Из серии «невероятно, но факт». Для киевлян.
Прикиньте ситуацию – выставка в 30 метрах от мэрии, в 30 метрах от оперного
театра. Так вот:
1) ни
одной камеры.
2) ни
одного интервью для прессы.
Одесса -
мой пгт родной. Люблю её.
А.Р.»
***
«На днях в Одессе открылась выставка с
символическим и несколько неоднозначным названием «Салон отверженных». Примечательно,
что её экспозиция расположилась в довольно необычной для подобных мероприятий
локации – заброшенном Музее морского флота в самом центре города, который
сейчас находится на реконструкции.
Участниками
выставки стали шесть знаковых одесских художников, большинство из которых
сейчас живет и работает в других городах и даже странах.
«Мы прошли
через ряд сложных переговоров, – говорит один из организаторов выставки,
Александр Р. – Сначала нас не хотели пускать в музей, а когда пустили,
запрещали забивать гвозди, не хотели пропускать машину с работами и сказали,
что в музее нет света. Мы привезли свой генератор, но потом выяснилось, что
свет и так был».
Название
«Салон отверженных» отсылает к парижской выставке 1863 года. Её организовали
художники, чьи работы не приняли к участию в «Салоне живописи и скульптуры»,
который проходил два раза в год и задавал тренды в искусстве. И хоть «Салон
отверженных» не раз получал порцию обильной критики как со стороны зрителей,
так и от представителей художественной среды, он стал определяющим явлением для
современного искусства, ведь именно там о себе заявили Эдуард Мане, Джеймс
Уистлер, Альфред Сислей, Клод Моне и другие великие живописцы.
Александр
Р. говорит, что выставка в бывшем Музее морфлота – это попытка заговорить о
том, что институции и их законы со временем начинают тормозить художественный
процесс. «В 1863 году состоялось столкновение независимого искусства, которое
переживало тогда переломный момент, и академизированных институций. С тех пор
выстроилась совсем другая система институций. Она формировалась более 100 лет и
была заточена под содействие инновациям. Но сейчас эта система
академизировалась еще больше, чем процедура парижского Салона. Поэтому любой
критический дискурс или актуальная социальная проблематика превращаются в
симулякры, имитируя то, чего не существует в реальности, а все
нонконформистские жесты стали очень ритуализированными», – объясняет он.
По мнению
участников и инициаторов «Салона отверженных» в Одессе, эта выставка является
«симптомом недоверия к институциональным практикам и манифестом их несогласия с
вердиктом о «смерти искусства».
Отметим,
что посетить выставку, которая, возможно, тоже войдет в историю современного
искусства, можно лишь до 22 сентября.
О.А.»
***
— Ты
считаешь, основным толчком для выставки стала обида на Мишу как куратора
Биеннале и на музей вообще?
— Это
стало главной причиной, но были и другие. В Биеннале приняли участие Никита К.
с Юрой Л. А Саша с Никитой давно в ссоре. Никита сказал как-то, что живопись
сегодня – это как ковры на стены вчера, и живописцев можно сравнить с теми, кто
эти самые ковры изготавливает. На что Саша спросил - а как же зарабатывать на
жизнь, как содержать семью?
— Я
лучше пойду и попрошу денег у мамы, чем буду заниматься живописью, - ответил
Никита.
С тех пор
они не общаются.
— Всё
понятно. Но зачем такое смешное название? Какие отверженные? Люди, чьи работы
бьют рекорды на «Сотбис», могут при желании устроить свою выставку в любом
музее. Это не «отверженные», а «само-отверженные».
***
«Был на
выставке "Салона отверженных" в бывшем Морском музее, всё ещё
выгоревшем изнутри, хоть и бодро раскрашенном снаружи. Руинированный интерьер
создал великолепный фон для выставки работ моих друзей, которых, как принято
выражаться теперь, "не позвали на утренник". Но тем и хороша
современность, что каждый может устроить себе свой утренник, и раздать друзьям
конфеты в целлофановом пакетике или, на худой конец - шампанское в пластиковом
стаканчике. Это была очень мощная выставка, такие у нас редки. Меня поправили,
это не выставка, а акция. Я дополню - акция протеста, сами знаете против чего…
А так...
Отрицательная селекция и впредь будет считаться утонченным одесским вкусом.
А я совсем
недавно говорил во время лекции, что с живописью в Одессе всё куда лучше, чем с
литературой.
Б.Х.»
***
«Мои
опасения были напрасны. Резонанс есть. Одно одесское сми всё-таки написало о
«Салоне отверженных». Это такой портал «Храбро», принадлежащий местному
мини-олигарху, депутату и фрику. Статья называется "Фальшивый «Салон
отверженных»".
Вот
несколько милых цитат от анонимного, но компетентного журналиста из этой
провинциальной помойки:
«Ассоциация
с парижской выставкой 1863 года получилась натянутой, если не сказать – лживой
и хвастливой. Ведь большинство авторов давно обласканы вниманием безграмотных
журналистов, жадных галерейщиков и некомпетентных коллекционеров. Критики не
высмеивают их полотна ошибочно, как парижан, а столь же ошибочно превозносят. А
сами авторы не имеют и тени таланта тех художников, создавших современное
искусство».
И ещё:
«Вообще-то,
этим как раз и занимались полтора столетия назад, а представленные на выставке
художники, напротив, максимально в мейнстриме, угождая нехитрым вкусам
коллекционеров. И не стоит сравнивать высокопрофессиональный, продуманный и
революционный продукт парижан с одесской мазней».
пгт
одессочка прекрасен. люблю его (её).
А.Р.»
***
«Александра Р., несомненно, можно назвать
звездой украинской арт-сцены: кроме того, что его работы находятся в коллекциях
нью-йоркского MoMA и Третьяковской галереи и уходили с молотка на аукционах
Sothebys и Phillips de Pury, он стоял у истоков зарождения «украинской новой
волны», а в 1990-х сумел превратить Одессу в один из культурных центров страны.
И хоть с
Одессой у него связана не одна веха жизни (начиная с самой первой, ведь здесь
художник родился), сейчас его редко встретишь гуляющим по Дерибасовской или
Ланжерону. Александр довольно давно перебрался в столицу, в Facebook ласково
кличет родной город «пгт одессочка», а год назад решил вовсе прекратить
участвовать в одесской художественной жизни.
Однако в сентябре художник нарушил свой обет,
организовав выставку «Салон отверженных»,
к слову, одновременно с Одесской биеннале современного
искусства. Выставка проходила в заброшенном Музее морского флота,
где были собраны работы знаковых украинских художников родом из Одессы.
Мы
поговорили с Александром об искусстве, жлобах и хипстерах в Одессе.
Ни один из художников «Салона
отверженных» не принял участие в Одесской биеннале – это совпадение или
случайность?
Совпадение
– это и есть случайность. Каждый из нас не участвовал в ней по личным причинам.
Дело не в самом мероприятии или организаторах, а в процедуре отбора художников.
Зачем давать заполнять анкеты? Если бы так делали в 90-х, то ни о каком
«одесском феномене» не могло быть и речи. Тогда современное искусство было
территорией спонтанности, свободы и непредсказуемости, а сегодня это очень
бюрократизированное место. Не могу сказать, что я анархист, но бюрократию не
люблю.
Но ведь
проводить open call и отбирать по его итогам участников – это
стандартная процедура в цивилизованном мире.
Плевать на
это. У нас так не должно быть.
Почему лично вы не принимаете
участие в Одесской биеннале?
Год назад
у меня появилось желание не просто не участвовать в каких-то культурных
событиях Одессы, но и не появляться там. Об этом организаторы биеннале знали.
Но я не давал клятву и на Библии руку не держал: наша встреча с Константином
Акиншей и художниками, которые выставились в «Салоне отверженных», показалась
мне довольно достойным поводом, чтобы сделать исключение и нарушить свое
обещание.
Что не так с одесской
художественной жизнью?
Она очень
провинциальна. Одесса была задумана как город торговли. Но в итоге дух
предпринимательства, создавший Одессу, подрезал ей крылья. Теперь это
территория господства мелкой буржуазии, которая с каждый годом становится все
мельче вместе с человеческими ценностями: презрение к нематериальному, в
частности, к интеллекту и таланту. Одесситы считают себя самыми умными, но в то
же время, когда узнают стоимость какой-то картины в Киеве, называют это
«разводом для лохов». Уникальность и неповторимость одесского мифа тоже играет
с городом злую шутку: Одесса убеждена, что она пуп Земли. Чтобы преодолеть свою
провинциальность, её необходимо осознать, но одесситы отказываются это делать,
пренебрежительно глядя на Киев и Львов.
А вы не пробовали сделать
трендом искусство?
Ну как же!
Вот взяли и провели «Салон отверженных». Мы показываем определенный потенциал,
который можно экстрагировать из этого города. Хотя называть нас одесскими
художниками можно только с натяжкой: я считаю себя одесситом, но для меня это
лишь факт биографии – от одесской художественной жизни я отдалился. Степан и
Игорь реализуются в Киеве и других городах гораздо лучше, чем в Одессе.
Анатолий довольно успешно работает с одной галереей в России. APL315 тоже не
считает себя одесским художником. Одесса для нас – среда обитания, место
сентиментальных переживаний, но не активной профессиональной деятельности.
Почему?
Потому что
Одессе это не очень нужно. Честно говоря, не хочется себя постоянно навязывать
городу. К тому же, в других местах коэффициент полезного действия художника
гораздо выше. Одесса – болотистое место.
Почему же тогда Одесса стала
единственным городом Украины, где уже в пятый раз проходит такое масштабное
мероприятие, как биеннале современного искусства?
Первую
заявку на проведение биеннале мы с Михаилом сделали еще в 1994 году. Ничего не
получилось, потому что мы не нашли денег. В 1998-м нам все-таки удалось
организовать Международный фестиваль современного искусства «Свободная зона-2».
Я не видел
в этом году биеннале, потому что редко выхожу в свет. Могу сказать, что не
слышал ни одного восторженного отзыва. Одесса теперь – уже не «Свободная зона».
Теперь это депрессивный город, утративший свою функцию промышленного центра и
портовых ворот империи. Были шансы трансформировать это наследие, но инерционное
мышление одесского бизнеса, нацеленность на быструю прибыль, довольно
консервативные взгляды и низкий уровень культуры людей, в чьих руках
концентрируются ресурсы, на мой взгляд, этот город убили».
Из
интервью О.А. с А.Р.
***
«Пока
разнообразные «отверженные» устраивают салоны и пишут коллективные письма об
отвращении к институциям и их лимитирующим свободу художественного
самовыражения практикам, они (институции) доказывают, что с ними только и
дорога к признанию, а еще дальше – на Венецианскую биеннале. То есть отдали
дань уважения Б. Михайлову, пора и молодых продвигать. Таков посыл министра
культуры, поддержанный организаторами Фестиваля молодых украинских художников –
Мистецьким Арсеналом и приглашенными молодыми же кураторами».
А.Г.
***
«Месяц назад Одесса попала в художественную «Зону турбулентности».
Солдаты, беженцы и террористы – вот ключевые герои сегодняшнего дня, что в
который раз было доказано на третьей Одесской биеннале современного искусства,
которая стартовала 26 августа и продлится до 30 сентября.
10
выставочных локаций (притом не только музеи и галереи, но и экспериментальные
площадки, такие как Завод шампанских вин, например), плотная программа лекций и
дискуссий, более 100 участников из 30 стран мира, среди которых – известные
критики, художники, историки искусства и кураторы.
О целях,
успехах и неудачах 5-й Одесской биеннале современного искусства мы поговорили с
её куратором Михаилом Р.
Михаил, насколько успешной
кажется вам кампания Одесской биеннале 2017?
Я не очень
люблю категорию «успех»: один человек считает успешным одно, другой – совсем
иное. С одной стороны, это успех, ведь реализовать в Одессе подобный проект
фактически невозможно. Но мы взялись за него, потому что искусство должно
заниматься невозможным.
Когда возникла идея «Зоны
турбулентности»? Что вы вкладываете в понятие этой концепции?
Турбулентность
– это неустойчивое, неуравновешенное состояние, к которому надо привыкнуть,
потому что мы навсегда обречены пребывать в нем. Человек всё время находится
под угрозой: сегодня он живет в благополучной стране, в собственном доме, а
завтра ей вдруг надо куда-то бежать от дикого урагана.
Мы говорим
о сохранении чего-то в мире, где уже ничего нельзя сберечь, о сохранение
человечности, личностного начала. Мы занимаемся не политикой, а искусством: не
потому, что боимся чего-то, просто искусство глубже и точнее. А Украина – это
зеркало человечества: глобальные проблемы проявляются у нас гораздо острее.
Поэтому наша биеннале – лучшая в мире, но об этом никто не знает.
Концепция проблемная, поэтому в составлении
экспозиции я пытался создать нарратив из отдельных работ, которые бы либо
говорили друг с другом, либо спорили между собой, но эта полемика не должна
нарушать диалог. Мне кажется, нам удалось спровоцировать дискуссию – не только
внутри самой биеннале, но и за ее пределам, как получилось с выставкой «Салон отверженных».
Вы считаете этот проект жестом
протеста против Одесской биеннале?
С
Александром Р., который инициировал эту выставку, мы работаем вместе с 1985
года и регулярно спорим, порой даже ссоримся. Думаю, то, что «Салон
отверженных» проходил параллельно с биеннале – не случайно. Так получилось, что
никто из его участников не представлен на Одесской биеннале: специально я их не
приглашал, но и никому не отказывал.
Это
обычное дело в художественном мире – тут все против всех и каждый сам по себе.
Зачастую такие внутренние противоречия выливаются в фейсбучные войны, но, мне
кажется, они должны выражаться с помощью искусства».
Из
интервью О.А. с М.Р.
***
«Завтра, в
субботу, в 12.00, перед демонтажом выставки «Салон отверженных», устроим
прощальную экскурсию. Приходите».
А.Р.
***
— Добрый
день, друзья! Я рад, что вас сегодня так много. Мы сегодня закрываем наш «Салон
отверженных».
Это
необычная выставка, идея её проведения появилась в необычных обстоятельствах.
Как вы, наверное, знаете, все представленные здесь художники по тем или иным
причинам не стали участниками нынешней Одесской биеннале. И потому мы решили
сделать свою собственную выставку. Выставку, в которой главное – свободное
высказывание. Высказывание, свободное от рамок, навязываемых институциями. Мы
не хотим быть стеснёнными жёсткой бюрократической процедурой. Творчество – это
когда всё создаётся спонтанно, на коленке. Первую биеннале мы задумывали в моей
квартире на Щепкина или в кабинете Миши Р. в библиотеке Одесского
художественного музея, площадью метров шесть квадратных, куда набивалось
человек тридцать.
Тогда всё
рождалось с нуля, тогда всё было спонтанно, тогда нам помогал случай, и было
гораздо веселее.
Наша
выставка – никоим образом не протест против чего-то. Это желание быть
свободными и раскованными. Именно ради этого я и начал заниматься искусством;
и, наверное, все, кто вообще начал когда-то заниматься искусством, начали
именно ради этого.
А теперь я
хотел бы рассказать о каждом из представленных здесь художников, но сначала
хочу дать слово… искусствоведу Михаилу Р.
— Я
рад всех приветствовать, тем более почти все тут – друзья и знакомые. Я скажу,
как куратор биеннале, о своём отношении к этому проекту. Я очень рад, что этот
проект состоялся. Саша сказал о том, что много проблем связано с
институциональным искусством. В какой-то момент это предоставляет определённые
возможности, в какой-то момент ограничивает. Но давайте подумаем – а если бы не
было этой Одесской биеннале, разве собрались бы ребята с духом и сделали бы
этот проект? Мне кажется, сам факт биеннале без них – это такое шило им в
задницу. Они обиделись и дали свой ответ – не в качестве протеста, а в качестве
высказывания. Совершенно замечательного высказывания. И я очень рад этому.
***
«Салон
(само)отверженных закрыт».
М.Ц.,
куратор выставки.
***
«Это была
хорошая выставка. Может, в Одессе ещё когда-нибудь будет хорошая выставка».
А. Р.
Комментариев нет:
Отправить комментарий