ДАЛЬНЕЙШЕЕ — МОЛЧАНЬЕ

— Какие были последние слова Гамлета? — спросил редактор по коммуникациям и культуре.
— Гамлета Рубеновича или Гамлета Саркисовича, с Оушн-парквэй? — уточнил я.
Феликс выразительно посмотрел на меня и промолчал.
— Если хотите, я могу быстро найти! — встряла младший корректор Дженнифер, которую все в редакции ласково называли Зиночкой.
— Это у вас какой-то кроссворд, Феликс? — поинтересовалась из своего угла праматерь всех русских корректоров Нью-Йорка Аглая Францевна, более известная в редакции как Гоша. — Или вы для своего общего развития?
— Развитие, Гоша... — редактор по спорту и бюджету потянулся, — оно не бывает «своим». «Своей» бывает деградация. А любое развитие — оно что-то несёт всему социуму и даже, например, Зиночке лично.
Зиночка покраснела.
Гоша оценивающе посмотрела на внучку и автоматически погладила принтер. Тот сонно мяукнул.
— А вы знаете, Феликс, я с вами неожиданно согласна! Развитие Дженни — это успех не только мой, но и достижение всего социума.
— Особенно в лице Осташко! — не выдержал Феликс и ловко увернулся от полетевшей в его сторону годовой, за 2008 год, подшивки газеты «Голос Востока».
Младший корректор изобразила багровую фазу своего развития и быстро выбежала.
— Знаете, Феликс, — арктическим голосом сказала праматерь, — я вам расскажу одну притчу. Мы с вторым мужем одно время жили на Востоке, в Средней Азии. И я, в общем, чтоб долго не рассказывать, достаточно хорошо знакома с их культурой и обычаями...
— Включая многоженство? — спросил редактор по скульптуре и плашкам 3/8 дюйма.
— Включая даже евнухов, — припечатала Аглая Францевна, — но вам это пока сейчас не нужно. Вам нужно понимать, что что-что, а уж несчастную девятикилограммовую пачку «Голоса Востока» я умею метать куда прицельнее Саши.
Феликс счёл за лучшее промолчать.
— Вот за что я вас люблю, Сашенька, — неожиданно сказала Гоша, — это за понятливость.
— В смысле? — удивился я.
— Менее понятливый коллега, — объяснила Гоша, — мог бы после моих слов услужливо принести мне ту пачку. А куда старухе метать такую тяжесть?
— Так я помогу, бабушка! — воскликнула возвратившаяся Зиночка.
Феликс сердито посмотрел на меня. Я пожал плечами. Гоша, успокаиваясь, почесала принтер за шнуром питания.
— Осташко, не в службу, а в дружбу, — крикнул Редактор из своего закутка. — Отнесите вот эту пачку «Еврейского мира» в аптеку через дорогу.
— Хорошо, Аркадий Семенович, в течение дня отнесу! — молодцевато согласился я.
— Лучше бы сейчас! — замялся Редактор.
— А то что? — заинтересовался Феликс. — Еврейскость этого мира резко снизится?
— Кстати, Феликс! — воодушевился Редактор. — А вас я хотел попросить отнести пачку «Голоса Востока» к узбекам на угол.
Я хмыкнул.
— Вот скажите мне, мой друг Александр... — грустно повернулся ко мне Феликс, — почему гоям вроде вас отдают практически весь «Еврейский мир», а как мне — так нести «Голос Востока» узбекам?
— Ты скажи спасибо, что не пересказывать, причем сразу на узбекском, — подбодрил я.
— Феликс, только не берите ту старую пачку, за 2008 год! — проницательно крикнул Редактор.
— А шо так? — удивился Феликс.
— Там у них в Узбекистане уже третий Мошиах с тех пор, — объяснил Аркадий Семёнович.
— А шо в еврейском мире? — не смог не спросить я.
Коньком Редактора всегда была лаконичность:
— Ждут!
— И дождутся! — как-то угрожающе сказала Гоша, метнув взгляд в одевающегося Феликса.
— Я об Осташко сейчас, Аглая, — крикнул Редактор.
— Бабушка тоже! — спасла ситуацию Зиночка.

Источник: