Я купил квартиру у полковника КГБ. Перед тем, как въехать, сломал ногу. Но он мне не понравился еще со здоровой ногой. Дом принадлежал Мосводканалу и был почти целиком заселен гэбэшными вдовами. Потом они поумирали, а на их место въехали дагестанцы и итальянцы.
Полковник зарабатывал тем, что снимал прослушку. Ставить тоже умел, но это другая специальность. Ему звонили серьезные люди: "Знаешь, мне кажется, меня слушают". Он выезжал и решал проблему.
Я сделал капитальный ремонт, поменял полы, простучал стены, даже тараканы ушли, но до сих пор, когда я пьяный говорю сам с собой, у меня чувство, что говорю я не зря.
Дверь была с сейфовым замком и специальной защитой. Толстенная. Он уверял, что, если ее замкнет, открыть можно только гранатой. Отойти к дальней стенке, выдернуть чеку и метнуть.
От страха первые дни я не запирался, спал с открытой дверью. Как-то в пьяной истерике выкинул ключи в останкинский пруд. Вызвал сантехника, тот разбежался и вышиб ее ногой.
Полковник все время врал. Он не мог ответить на элементарный вопрос: почему продает квартиру? Каждый раз был новый вариант. Долги, женщины, эмиграция. А в какой-то момент: "Знаешь, люблю летать, управлять летательным аппаратом. Но скоро шестьдесят, возрастные ограничения. Поэтому хочу переселиться ближе к аэродрому. И летать, летать!" Более дурацкой причины трудно было придумать. Я представил полковника, машущего крылами над Сходней. Лети!
Лет пять потом мне звонили какие-то женщины, разыскивали его. Не думаю, что из-за долгов, скорее всего любовницы. Одну я позвал к себе, типа, закадрил, но она пригрозила, что пришлет опергруппу.
От полковника мне осталась библиотека. Он хотел оставить все: люстру, стулья, постельное белье, но я взял только книги. Их было три, "История ВЧК", "Убийство часового" Лимонова и учебник физики для девятого класса. Как мало надо полковнику. Как мало вообще надо в жизни.
Жена сказала: "Он одинокий как волк". Волк круто, одинокий некруто.
Полковник продал мне гараж. Вернее, хотел продать. Документов на гараж не было, но это не имело значения, потому что я не водил машину и сейчас не вожу. "Всего тыща долларов! А завтра будет стоить пятнадцать!" Завтра это не стоило ничего. Приехал бульдозер и снес гараж. Не только этот, все гаражи во дворе.
Дом старый, квартира в подъезде, где черный ход. Чтобы попасть в нее, надо подняться на лифте на последний этаж, пройти по техническому переходу и, согнувшись в три погибели, спуститься на пятый, на котором написано "Шестой". Привыкнешь - не спутаешь.
Первое, о чем я подумал: как отсюда выносить труп? Не холодильник, заметьте, а труп. Приедут двое парней в униформе, покурят, пошутят, запихнут мое тело в пластиковый мешок и поволокут по ступенькам. Тыц-тыц.
Эти страхи не лишены оснований. Когда приезжает скорая, долго рыщет по подъездам, потом ругается, потом ставит капельницу, потом ведет меня под руки во двор и при свете тусклых фонарей сажает в машину.
Пить надо меньше. О, сколько здесь выпито! И это при том, что живу я анахоретом. Недавно договорился об интервью с известным музыкантом. В кафе. Но кафе было закрыто, и пришлось звать домой. Я так смутился, что даже выпить не предложил. Сам, правда, выпил. Переживал.
Сколько раз я здесь умирал. А сколько еще буду?
Полковник говорил нам с женой: "Живите и будьте счастливы!" Когда мы пришли, он сидел за компьютером и курил сигару при приглушенном свете торшера. Квартира выглядела фирменно. Я так и не понял, почему она стала выглядеть, как бомжатник, буквально на следующий день. "Этот дом - уютное гнездышко для влюбленных", - говорил он. Меньше, чем через месяц мы развелись.
За стенкой, к которой мы поставили кровать, мучился похмельем авангардный художник. Стонал, бредил. Потом там кого-то убили. Трупа я не видел, но отчетливо слышал выстрел. Не могли же они с такого расстояния промахнуться. Потом туда заселилась адвокат РПЦ. Но что-то у нее не заладилось, и она родила.
На новоселье пришли друзья. Я знаю, что первой полагается пускать кошку, но это у нормальных людей. Друзья сказали: "Надо обкурить помещение. На счастье!" Достали бульбулятор и понеслось. Это был плохой трип. Чтобы выбраться наружу, надо идти не вниз, как в обычных домах, а вверх. Потом какое-то время прямо, потом спуститься и найти выход. Укуренному человеку такое не под силу. Это не каждый пьяный осилит. Мука! Полное ощущение, что ты в тупике. Выходов много, но на самом деле выхода нет.
Они ушли, я остался. Прохромал на костылях до окна. Предчувствия были недобрые. Они каждое утро такие.
Забыл сказать, полковник был верующий. На шее у него висел не крест даже, а целое распятие. Когда мы прощались, он сказал: "Ну, дай тебе бог, дай бог".
Комментариев нет:
Отправить комментарий