Школоту любили. Не знаю, как сейчас все это происходит и любят ли сейчас школоту. Где они вообще пересекаются, школота и суровые взрослые мужчины 30 лет? В коворкингах? В лофтах? В хипстерских барах за стаканчиком смузи? Мы в конце 80-х пересекались в пивных очередях. Да-да, была такая штука – утренняя очередь за пивом. Прекрасно помню – у нас как раз была большая перемена на 15 минут, и мы бежали за пивком. Стало быть, было примерно 9:45, и за пивом стояла очередь. Очередь большая, преимущественно все с несколькими трехлитровыми бутылями (эх, какую тару просрали), а пока пивко наливалось, еще по баночке успевали пропустить (да-да, пивные бокалы были большой роскошью, продукт разливался в пол-литровые баночки, как сейчас делают в модных хипстерских заведениях).
Очередь была большой независимо от погоды, от времени года, в стужу, в ливень, в зной, в торнадо, цунами и потоп – возле пивных будок всегда была очередь. Ну как, будок… Это были пивные ларьки, часто просто с окошком в стене дома или магазина, так что очередь и последующее потребление было прямо на улице (эх, какой формат просрали). В очереди порой надо было отстоять минут 20-30, поэтому мы, школота, выработали целую схему: минут за 10 до конца второго урока кто-то отпрашивался в туалет и бежал занимать пивную очередь. И вот звонок на перемену, и мы такие – хопля – и уже мчимся в пивное окошко. Спортивные ребята все были, бегали быстро, хоть все это и находилось прямо через дорогу от школы. Иногда, конечно, случалось фиаско – наш засланец до своей очереди еще не доходил. Тогда в ход шел дар убеждения:
- Простите, можно мы перед вами возьмем? У нас урок начнется через 10 минут!
- Давай, пионер, проходи!
Потому что школоту любили. С любовью смотрели на наши пионерские галстуки, на которые капает пена с жадно поглощаемого детским организмом алкоголя. Разумеется, вскоре нас стали узнавать. Мы только перебегали дорогу, а по очереди уже неслось:
- О, пионерия! Молодым везде у нас дорога! Давайте, ребят, пропустим наше будущее, чтоб на уроки не опаздывало и хорошо училось!
И, разумеется, мы не могли ударить в грязь лицом. Ведь мы же и были тем самым «будущим», которое все эти люди в утренней пивной очереди заслужили. Да и детский спортивный интерес никто не отменял, поэтому, конечно же, удаль молодецкая измерялась количеством выпитого. В последних классах мы дошли до монструозных результатов: помню, как мы на троих всасывали 2 трехлитраса, то есть 6 литров пива – и все это за эти самые 15 минут большой перемены. Тренировки – великая вещь! В здоровом теле здоровый дух, главное соревнование – борьба с самим собой, здоровому всё здорово, вот это вот всё.
Это сейчас не пить легко. Молодежь вся повально занимается спортом: скейты, борды, ролики, велосипеды, экстрим и прочий адреналин. А тогда адреналин был один – пойти забухать. Сухой закон же еще был, так что вот в этом «забухать» были и такие сладкие для любого подростка нотки бунта и молодежной революции. В принципе, проблем с покупкой никогда не было. Если ты отоваривался в магазине (с двух до шести), опять же любой заводской рабочий и по совместительству забулдыга сам предлагал свои услуги:
- Шо, малый, не продают? Ладно, давай куплю, - социально-моральные приоритеты были на уровне небывалых высот.
В принципе, после шести в каждом втором (а то и первом) магазине все то же самое продавалось из-под полы. Но самым популярным местом приобретения бухла стали конечно же точки – Шанхай, Средняя, всякие наливайки, типа как историческая продажа на Жуковского (чуть ли не до сих пор функционирующая кстати), прекрасно кореллирующая с не менее легендарным местом – двор Бабеля. Но мы лично ездили на Шанхай. Прекрасное время, чудесный район. Гуляете вы в центре города, нарулили два рубля на таблетку сухаря (прекрасный, кстати, нейминг от советских алкашей: «таблетка сухаря» - бутылка сухого вина), и вперед на 4-ю Фонтана, на Шанхай. А дело ж как правило вечером происходило, и 15-летним подростком, среди этих перекошенных цыганских изб, себя чувствуешь не очень комфортно. Удивительное дело, но тогда, в конце 80-х начале 90-х, время самого расцвета гопоты, когда ты легко отгребал просто за длинные волосы, на предельно криминализированном Шанхае никто ни до кого не цеплялся. Видимо, хозяева-цыгане об этом позаботились, поскольку все эти музыканты/хиппари/альтернативщики/алкоголики нормальное количество бабла туда заносили.
Приобретаемый там продукт – отдельная песня. Прекрасно помню винище-крепляк, который отчетливо отдавал клеем. Или доставание теплой мерзкой бутылки водки из таза с замоченным бельем. Времени, впрочем, на разбор купажа и послевкусия особо не было – продукт потреблялся быстро, из горла, где-то за гаражами в теплое время года, или в парадных – в зимнее. Собственно, сразу после снятия сухого закона появившийся на прилавках алкоголь тоже был еще тот. Помню, среди школьников особой популярностью пользовались плодово-ягодные ликеры, фасовавшиеся в обычные бутылки 0,5 л. Они были дешевые, сладкие, крепкие (20-25 градусов) и омерзительные. 3-4 таких бутылочки, и ты в гавно. Израильская водка «Лимон» - она была 30 градусов, заходила, как дети в школу, выходила еще бойче. Обладала предательскими свойствами иллюзорной «легкости». Но самый страшный выход был от напитка «Свитязь» - 35-градусной бодяги светло-коричневого цвета, типа настойки какой-то. Так что спирт «Роял», о котором все вспоминают в контексте 90-х, был для нас, для школоты, сраной элиточкой, гребаным односолодовым эстетством. Мы не могли себе его позволить, приходилось убиваться более доступными средствами.
Горбачевский «сухой закон» вообще как-то кривовато зашел. Как и все подобные начинания, эффект был ровно обратным. Хотя и говорят, что с 1985 по 1990 года действительно повысилась рождаемость и средняя продолжительность жизни у мужчин, но количество людей, поумиравших от алкожидкостей всех мастей, тоже весьма впечатляет. Впрочем, самый большой удар по населению пришел с неожиданной стороны – морально-этическое воспитание целого поколения было искривлено и изуродовано. Бухать было почетно. Приобретая алкоголь в вечернее время, ты автоматически становился не просто алкоголиком, а борцом с системой и кустарным анархистом.
Мы, конечно, не были «потерянным поколением», жившим между двумя мировыми войнами. Локальные потрясения страны были не столь глобальными в контексте исторических процессов. Но экзистенциальной пустоты нам было не занимать. Которая прекрасно заполнялась всякого рода отравой. Но при этом мы хоть не обманывали себя. Это было дао совкового тлена – никаких надежд, никакого будущего, только смерть, гроб, кладбище, гроб, гроб, смерть, кладбище, смерть. Сейчас молодежь добивается своего еще до 25 лет. Никакого тлена. Только смузи, маффины, свитшоты и стартапы. Время надежд, время будущего. Никакой смерти, никаких гробов. Эх, такую пустоту просрали.
Комментариев нет:
Отправить комментарий