ГЕНИЙ И ПАРАНОИДАЛЬНАЯ ШИЗОФРЕНИЯ ДОННИ ХАТЭВЕЯ

Перед тем, как записать свою первую пластинку, Донни Хатэвей уже прослыл спецом по соул-аранжировкам. К тому времени он успел поработать аранжировщиком для таких динозавров стиля, как Staple Singers, Джерри Батлера, Ареты Франклин и Куртиса Мейфилда. Так что Донни пришел в студию компании ATCO уже модным и где-то даже матёрым чуваком, несмотря на то, что было ему каких-то 25 лет. И вот он вкладывает в свой первый альбом - Everything Is Everything 1970 - всего себя, все свои знания, все свое умение. Получилась сразу же будущая классика жанра и просто великая пластинка. Это такой очень своебразный соул: местами темный и мрачный, но преимущественно выполненный в душевных и лиричных тонах. Очень насыщенный, с мощнейшими дудками (причем не просто секция - полная плотная пачка меди!), где перкуссия с авторским пиано создают невероятную прозрачность и зыбкость саунда.

Фортепиано Хатэвея вообще является главным инструментом на этой пластинке, что и сделало этот альбом таким лично-лиричным. Именно фортепиано создало такую полуакустическую плотность звука, а Родес, еще один любимый инструмент Хатэвея, задает отличный объемный саунд. Вообще Everything Is Everything – это такой сплав соул-грува и госпела, но под совершенно иным углом, нежели, скажем, у Ареты Франклин. И давайте не забывать о главном – о невероятном голосе самого Донни.

Первый альбом Донни заканчивается совершенно потрясающим госпел-гимном To Be Young, Gifted And Black. И вот как-то на втором своем альбоме, Donny Hathaway 1971, он и продолжает подобное настроение, состояние. Второй релиз Хатэвея выглядит, наверное, взрослее, серьезнее, продуманнее. Аранжировки становятся более сложными, появляются струнные, материал становится более разнообразным. Однако, по сравнению с первой пластинкой, чувствуется, что грув стал более причесанным и менее сырым, ушла какая-то естественность и непосредственность музицирования. Тем не менее альбом Donny Hathaway определенно в большей степени продуман. Он глубже и в целом более шедеврален. И тут самое время вспомнить о вокальных способностях старины Донни. Голос Донни - это что-то совершенно потрясающее, что-то такое с настоящим надрывом, но без доли истерии, злости, ярости. Нет там ничего этого - просто натуральное напряжение духа, где каждая нота описывает какой-то неожиданный изгиб душевный, какую-то очередную выпуклость индивидуума.

Второй альбом Донни уже более направлен в сторону госпела, причем не чистого госпела, а такого фьюжна – госпел-соул. Примерно в это же время, но чуть с другой стороны, пришла к этому стилю и Арета Франклин. Однако у нее все было иначе: Арета изначально пела госпел - по церквям, с детства. Соул она уже отдельно научилась петь. А потом снова пришла к госпелу, будучи уже всемирно известной soul queen. Как раз тогда-то это и произошло - в 1971 году. У Ареты госпел выстроен преимущественно вокруг вокальной работы, Донни же вплетает госпел в свой соул более тонко, тихо и незаметно. Вплетает в самую структуру композиции, в самое настроение трека, в самую кость песни.

В общем, все было у Донни прекрасно. Эти 2 альбома в принципе не взорвали меломанскую общественность, однако пользовались определенным успехом, попадая в какие-то сотки чартов. Но их очень оценили прежде всего сами музыканты, и Донни превратился в довольно влиятельную соул-фигуру.

Один кайф - это записи Донни в студии, совершенно же другой кайф - это живые выступления Донни, без всяких там студийных изысков, где максимальная музыкальная насыщенность достигалась минимальными средствами. Live 1972 - это концертник после первых двух пластинок. Конечно же ее отличает от студийников Донни наличие не только сырости и вязкости грува, но еще и некоего дополнительного нерва. На этом альбоме прямо физически ощущается кайф концерта, небольшого клуба, группа звучит как один организм. Безумный грув даже в пределах одного рифа. Бешеная энергетика. Ну и конечно же публика. Негры вообще очень благодарный слушатель. Это отлично слышно во время исполнения госпел-гимна Youve Got A Friend: в зале начинает твориться что-то невероятное, публика полностью сливается с группой, наполняя припевную часть композиции голосовыми шумами, вскриками, эмоциями, всплесками, просто пением, потрясающей какой-то живой и теплой реакцией на каждую ноту Донни.

Отдельно стоит упомянуть любовь Донни к каверам. Например, Whats Going On великого Марвина Гея. Казалось бы, зачем каверить что-то настолько великое и недостижимое, как эта железобетонная классика Марвина? Ведь Марвин вопрос поставил и тут же сам и снял его, не оставив никому ни шанса. Однако Донни эту песню удалось подчеркнуть совсем по-другому - никаких подпевок, никаких излишних аранжировочных изысков, просто соблюдение гармонии, мелодики, общего ритмического грува, и вот тут, когда начинается третья, самая пронзительная часть трека, где марвиновские подпевки вытягивают из тебя реально всю душу, Донни достигает подобного эффекта с помощью своего родес-пиано, россыпью клавиш проникает в самый мозг слушателя.

Вообще это потрясающе, что может Донни сделать с чужой песней. Вот возьмем, например, великую песню великого Джона Леннона Jealous Guy, которую Донни Хатэвей сделал абсолютно "черной". Он совершенно нивелировал мелодику, запустив ее лишь какими-то намеками, точками мелодическими, чему в немалой степени способствовала аранжировка этой песни. Донни перевел изюминку песни с мелодической структуры в область скорее ритмического толка. Jealous Guy Хатэвея не растекается мелодическим медом, как у Леннона, а пульсирует, бьется в такт ускоренному сердцу главного героя этой песни, нашего друга-ревнивца, который так не хотел делать тебе больно, детка. Великая версия.

В том же 1972 году Хатэвей выпускает альбом дуэтов с Робертой Флэк, после которой он стал легендой. Пластинка стала бестселлером, за нее он получил Грэмми, первые номера в чартах и по-настоящему большую кучу бабла. Сразу после работы над этим альбомом Донни впервые обратился к врачам - за психологической помощью. Донни прописали первые таблетки.

Наступил 1973 год. И Хатэвей выпустил свой великий Extension of a Man 1973. Тут уже вовсю раскрывается потрясающий дар Донни-композитора! Это уже не просто там соул какой-то с примесью еще чего-то в духе школы такой-то с ненавязчивыми вкраплениями духовых в стиле такого-то. Нет. Это совершенно уже такой обособленный соулище - как у Стиви Уандера, как у Марвина Гея, ни с кем не сравнимый, вышедший за все стилистические рамки. Альбом насыщен потрясающе зрелыми аранжировками (а ведь Донни там всего 27 лет!), очень мастерскими, неожиданными и элегантными. Вот, собственно, и все. Это был последний его альбом. Так что по сути вся активность Донни вписывается в период с 1970 по 1973 года. А с 1973 года по 1979 – Донни Хатэвей безуспешно пытался бороться со своим безумием.

А дело было так. Где-то во время записей первых дуэтов с Робертой Флэк (1972 г.) Донни впервые обратился к врачам. Жаловался он на чудовищные приступы депрессии. Вот такой вот парадокс - неся чрезвычайно светлую и позитивную музыку в массы, старина Донни при этом чуть ли не все время находился в глубочайшей тоске и депрессухе. Это было выше его сил. Тоска не отпускала музыканта довольно продолжительное время – недели, месяцы, годы. Из компанейского коммуникабельного рубахи-парня и души компании Донни превратился в разваливающегося 27-летнего старика, старательно избегающего все, что только можно было избежать. Врачи диагностировали у него параноидальную шизофрению. При этом был шанс как-то контролировать эту болезнь с помощью сильнейших препаратов, чтоб избежать стационарного лечения.

Донни пересел на таблетки. Принимал он их при этом нерегулярно. Как вспоминает его жена, когда Донни нормально выполнял все предписания врача, вовремя пропивал курс таблеток - все было хорошо. Это был старый добрый Донни, всеми любимый, всеми ценимый. Когда же он переставал пить препараты по каким-то только ему понятным причинам, все выглядело плачевно: никто не хотел с ним иметь дело - ни жена, ни друзья. Да и невозможно это было - иметь дело с таким Хатэвеем.

Таким образом Донни выпал из большого шоу-бизнеса на 5 лет. Вернулся он неожиданно, когда никто этого уже не ждал. И вот как это произошло. В 1978 году Роберта Флэк, давишняя приятельница Донни, попросила его поучаствовать в записи нового на тот момент альбома. С Донни вроде было все в порядке, он взялся за работу и вскоре пришел к Роберте с новой песней - The Closer I Get To You. Песня была выполнена снова в лучших чартбомбящих традициях их уже сложившегося дуэта. Это был не просто успех, это было триумфальное возвращение Хатэвея на первые места в американских хит-парадах. Роберта сразу же предложила записать еще один полный альбом их дуэтов. Хатэвей согласился. И в январе 1979 года, когда были утрясены все вопросы с составом, звукоинженерами, музыкантами, продюсерами и прочим, Хатэвей пришел в студию, чтоб начать работу. Главные альбом-мейкеры были тоже весьма влиятельными чуваками - Эрик Меркьюри и Джеймс Мтуме, который даже у Дэвиса засветился вместе с Регги Лукасом, еще одним участником собранной грыппы. Пришли они, значит, в студию, расположились себе на диванах, чайчик заварили. Тут-то и начались неожиданности. Мтуме увидел какое-то внутреннее напряжение у Донни. Подошел, положил руку на плечо так по-дружески, и спросил не без участия:

— Что такое, Донни, все в порядке?

И тут началось. Конечно же нет, конечно же все было в совершенном беспорядке! А все из-за подлых "белых людей" между прочим. Именно они-то его (Хатэвея) и доканали! Мало того, что они уже давно его выслеживают, дабы замочить незаметно от общественности, так они - белые люди в смысле - пошли еще дальше. Короче, они сделали специальную машину, которую подключили прямехонько к мозгу Донни. Для чего? Чтоб моментально воровать его музыку, вот для чего!

Сразу после подобного заявления от старины Донни, Мтуме задумался, но лишь на секунду. Решение проблемы сформировалось мгновенно – надо валить отсюда, да поскорее. На этом запись альбома была приостановлена, всех попросили разойтись по домам, до лучших времен. Донни уныло побрел в свой номер люкс нью-йоркской гостиницы, опасливо поглядывая на белых людей, точечно расположившихся на улице то тут, то там. Не иначе, как отработанная схема воровства благороднейших черных мыслей. Какой же ж все-таки подленький этот народец - вайт пипл. Донни добрел до номера, который располагался на 15 этаже. Максимально бережно и аккуратно он вытащил стекло из окна - никакого психоза, все действия были выверены и продуманы. Стекло с предельной осторожностью положил на кровать, воплощая в эти минуты саму надежность, устойчивость и мужество - не хватало еще порезаться перед таким ответственным действием. Никакой спешки. Никакой истерики. Никакой импульсивности. Все точно и выверено. Так больше жить нельзя! Вот где она, эта прекрасная песня, что звучала в голове еще пару часов назад, где, а? Подлый белый пипл украл. Все. Пора. А то еще вот эти последние мысли украдут, это уж точно! Донни осторожно, чтоб ни дай бог не упасть на пол, залез на подоконник, и – фьюююююююююююююють – сеганул аккурат с 15 этажа. Прямо под окна фешенебельной гостиницы. Между этим прыжком и разговорм с Мтуме прошел где-то 1 час.

Вообще, если попробовать описать место Донни в соуле, или какое-то влияние как на него, так и его на других музыкантов, в первую очередь приходят имена Стиви Уандера и Куртиса Мейфилда. Марвин Гей, впрочем, тоже где-то рядом. Но эти имена просто приходят в голову, не более того, потому что внутренняя сила музыки Хатэвея совсем, совсем другая. Она абсолютно своя. Донни Хатэвей стоит совершенно отдельно, обособленно от всех. Не только в соуле, в музыке вообще.

Источник: